Бисерный мир Альбины: мая 2017

Нет, речь пойдёт не о давней обиде, как можно было бы подумать, а всего лишь о кусочке старой фотографической плёнки. Как-то, несколько лет тому назад, перебирая свои книги и бумаги, его вынул из потрёпанного картонного конверта мой отец. Он долго подслеповато разглядывал серо-коричневые разводы и пятна на мутной плёнке, и, наконец, задумчиво сказал:
- А ведь на этой плёнке мой отец, а твой дед!
Я недоверчиво взяла в руки негатив. Выглядел он почти так же, как подобные чёрно-белые негативы 80-х и начала 90-х, которые нам в фотоателье вкладывали в конверты с отпечатанными фотографиями. Чаще всего чёрно-белыми, но изредка уже и цветными, которые тогда только в этих фотоателье и можно было сделать.
Мой дед, Макар Иванович Полянский, ушёл на фронт в первые же месяцы Великой Отечественной войны. Последний солдатский «треугольник» от деда, по рассказам отца, чудом добрался до родных из-под Сталинграда в 1942 году. Больше писем от него не было, и «похоронки» не было, пропал без вести в пламени войны…
Стало быть, кусочку фотографической плёнки, который я держала в руках, уже добрых семьдесят лет, снимок мог быть только довоенным. Неужели он так хорошо сохранился за эти годы?
- Я тебе говорю, твой дед это! - рассердился на мою недоверчивость отец.
Я никогда не видела фотографий своего деда, у нас в доме их просто никогда не было. Поэтому я не стала спорить, вложила прямоугольник плёнки обратно в конверт и начала свою одиссею по фотосалонам. Увы, но во всех современных фотосалонах, предлагавших самые разные услуги цифровой фотопечати, сотрудники отрицательно качали головами, только увидев старый негатив: «Нет, что вы, не делаем давно уже! Нет, мы никогда такого не делали!»
И всё же, в одном фотосалоне мне повезло. Молодой парень, ничуть не удивившись виду старой плёнки, буднично сказал: «Делаем, конечно, один отпечаток десять гривень». Господи, да я уже готова была отдать и гораздо большие деньги, только бы порадовать отца!
На следующий день, дрожащими от нетерпения руками я вытащила свежие снимки из бумажного конверта, и… все мои сомнения сразу отпали.
- Вот, я же говорил! Это они до войны ещё с деревенскими ребятами яблоки в саду убирали! - отец называл мальчишек по именам, осторожно поглаживая фотографию узловатыми пальцами, а я всё разглядывала чудом проявившееся сквозь толщу минувших десятилетий лицо моего деда, отмечая в нём черты, передавшиеся моему отцу. И во внешности моего сына виден тот же овал лица, форма носа, та же линия бровей, да и почти двухметровый рост мой сын унаследовал, судя по всему, от своего прадеда, Макара Ивановича – тот был такого же высокого роста.
На восьмидесятилетие отца к нам приехали его родственники, и я, хваля себя за предусмотрительность, благодаря которой заказала не один, а несколько отпечатков со старого негатива, вручила одну драгоценную фотографию и младшей сестре отца, которая сразу же заплакала, только взглянув на снимок. Оставив стариков за праздничным столом, утирая слёзы, вспоминать былое, мы, следующие уже поколения, двоюродные и троюродные, потихоньку ретировались и вышли прогуляться по посёлку. «Родные к деду на праздник приехали?» - спрашивали соседи, встречая нас и замечая отчётливо уловимую схожесть вроде бы разных внешне людей.
Дед Макар Иванович Полянский ушёл на фронт, будучи уже зрелым человеком, имевшим большую семью. Чего стоило бабе Ане, его жене, после войны поднимать в одиночку восьмерых детей, невозможно себе представить. Но благодаря их воинскому и человеческому подвигу, теперь живем на земле все мы – их дети, внуки, правнуки, а теперь уже и праправнуки. Не прервалась одна из тонких нитей человечества, тянущаяся из немыслимой глубины веков к нашим дням, и дальше, в будущее, ради которого жили, трудились, рожали, воевали и погибали наши предки. Помним и чтим.

18 апреля 2017 года. Харьков.

Цветущие абрикосы и сливы, нежная первая зелень берёз и каштанов и... снова снег. Вообще-то, чем дольше живёшь, тем труднее тебя чем-то удивить. Мне доводилось видеть снег и на сирени лет пятнадцать назад. "Снег на сирени" - красиво звучит, как название романа о любви. И красиво выглядело, но, к сожалению, у меня тогда не было цифрового фотоаппарата, а в плёночном не оказалось плёнки, как назло. Впрочем, снег на сливовом и абрикосовом цвете выглядит не менее красиво... Вот здесь уместно было бы что-то из японской поэзии:

Соперничая с белизною снега,
Упавшего с небесной высоты,
У дома моего
На ветке сливы зимней
Цветут сегодня белые цветы!
( Отомо Якамоти)